В Италии в 2001 году начался процесс "коммодификации”, когда национальные активы (промышленные и банковские) были распроданы. Он продолжился приватизацией местных услуг – путем преобразования национальных и муниципальных корпораций в венчурные компании, которые впоследствии были проданы — полностью или частично – частным лицам. В 2002 году итальянский бюджет призвал к демпингу государственных активов, в том числе и объектов культурного наследия. Вскоре после этого процесс распространился и на активы местных органов власти.

Города оказались не в состоянии предотвратить неконтролируемую урбанистическую экспансию, а также оставаться невосприимчивыми к давлению крупных лоббистов недвижимости. Постепенный отказ от обновления градостроительных норм привел к коммерциализации земель: вновь принятые планы землепользования, как правило, утратили способность направлять городское развитие в сторону общих интересов. Это не могло не сказаться на общественном пространстве. Возьмем, к примеру, Рим. Часть исторической виллы Borghese была приватизирована, и Галерея Колонна (сегодня Галерея Альберто Сорди), исторический арочный проход, был превращен в торговый центр. Во Флоренции, в то время как Маттео Ренци был мэром, район Понте Веккьо, самое сердце исторического центра, было “сдан” ради частного мероприятия (2013); так же случилось с Пьяцца Огнессанти, где в 2013 и 2015 прошли свадебные приемы (в 2013 и 2015 годах). В этих случаях общественное пространство оказывается недоступным для общественности ради пополнения казны муниципальных органов власти.

Управление государственными услугами в Италии (включая транспорт, почтовые услуги и, на некоторое время, даже сбор отходов) перешло к частному сектору, связанному партнерскими отношениями с государственным сектором, и этот процесс был стимулирован европейской политикой. В общем, государственный сектор и частный сектор перешли к более широкой конвергенции во всех странах. Государственная собственность в настоящее время ориентирована и организована в соответствии с тем, что считается важным элементом экономики: частная собственность. Наконец, политика жесткой экономии в период после кризиса 2008 года вызвала целую волну приватизации, которая затронула доступ граждан к товарам и услугам. Всё это оттесняло все более широкие слои городского населения в сторону, и ясно указывало на проблему с городским достоянием.

Города могут как способствовать созданию общего достояния, так и препятствовать ему. С одной стороны, разнообразие городской среды и плотность заселения являются благодатной почвой для того, чтобы сплотить людей для тестирования новых социальных стратегий. С другой стороны, анонимность, безразличие и индивидуализм, которые характеризуют городскую жизнь, могут возвести значительные барьеры для "совместного использования".

Полезно проанализировать городское достояние, чтобы подумать о том, что может способствовать смещению дискурса о городах, а также местных и региональных территориях в эпоху расформирования национального государства. В самом деле, вопреки экономической теории доступа к так называемым конкурирующим ресурсам, применяемых к общественному достоянию, экономисты Гаррет Хардин и Элинор Остром – хотя и с двух разных точек зрения – показали, что городское достояние на самом деле заключается не в конкуренции, и что их ценность (как в экономическом, так и социальном плане) на самом деле увеличивается за счет интенсивного использования общих благ. Но что сделает этот ресурс в городах общедоступным?

Наблюдение за городскими районами сдерживает эту идеалистическую позицию, по крайней мере, с двух точек зрения. Город разоблачает двусмысленность общедоступных ресурсов, которые на самом деле не являются достоянием до того, как оно чётко будет определено как таковое.

Общедоступные ресурсы появляются каждый день в городах, каждый раз, когда люди прилагают ежедневные усилия, чтобы сохранить культурный, этнический и социальный характер своего района. Это те самые люди, которые чувствуют себя вдвойне обманутыми и ограбленными спекуляциями, вроде того, когда завышают цены на недвижимость, основываясь на уникальности района, а затем вытесняют этих самых людей, которые придали району его особенный характер. Общедоступные ресурсы не могут появиться просто так, только лишь благодаря кооперации или усилению идей солидарности и освобождения.

По биополитической, а не просто по хищнической логике, неолиберализм сам по себе часто производит общедоступные ресурсы. В Великобритании так называемые «районы улучшения бизнеса», управляемые совместно застройщиками и бизнес-субъектами, развивают общественное пространство так же, как и торговый центр под открытым небом. Они интегрируют различные предметы первой необходимости и услуги, а затем облегчают коммерциализацию пространства с помощью систем видеонаблюдения и односторонних норм, которые считаются необходимыми для поддержания общественной безопасности и защиты имущества.

Еще одним прекрасным примером являются сервисы шеринга велосипедов, которые становятся все более популярными в европейских столицах. На первый взгляд они кажутся услугой из области общедоступных ресурсов, но при ближайшем рассмотрении они являются фундаментальной приватизацией городского пространства: монополистическим накоплением рекламных мест. Список двусмысленных позиций в городских районах можно продолжать и дальше: от закрытых территориально общин до торговых центров. Захват городского пространства процветает в городах, где, столкнувшись с общинным использованием, цели перераспределения полностью отсутствуют или декларируются лишь на словах.

В 70-х и 80-х годах вопрос об общедоступных ресурсах, казалось, тесно связан с нехваткой ресурсов, демографическим ростом, распространением нищеты и был частью парадигмы линейного прогресса, поддерживаемой государственной политикой коррективов.

Однако, начиная с 90-х годов, интеллектуальный сдвиг наряду с критическими и экологическими практиками начал ставить под сомнение идеал homo economicus (с лат. — «человек экономический», «человек рациональный»), лежавший в основе этой теории. Именно этот идеал узаконил приватизацию как решение проблемы нехватки ресурсов. Внезапно он столкнулся с противостоянием в виде требований кардинальных перемен и отказа от неолиберальной динамики. В микрофизическом пространстве городского и когнитивного капитализма все больше отвергаются механизмы ограждения и лишения общего достояния — материального и нематериального. Таким образом, общедоступные ресурсы можно рассматривать как движущую силу радикального противоходного процесса именно потому, что они обнажают эту динамику экспроприации, провозглашая при этом другую парадигму: солидарность и сотрудничество.

Восприятие нами общественной сферы проливает свет на то, как в современной экономике переплетаются капиталистическая и не-капиталистическая деятельность, при этом последняя становится невидимой в результате доминирующего дискурса. Тем не менее, понятие собственности затрагивает саму суть неолиберальной повестки, и когда мы начинаем сомневаться в практических подходах к развитию городов, она начинает казаться все более и более похожей на набор политически и эмпирически диверсифицированных отношений, которые могут и должны быть переосмыслены радикально.

Неолиберальная политика в городах часто изображает право собственности как символ порядка, стабильности и укрепления роли институтов. Однако сегодня все более широко признается практика прямого управления муниципальной собственностью гражданами. Тем не менее, городское достояние это не просто ответ на капиталистическое накопление; оно не просто отражает набор оборонительных методов использования пространства, это куда более широкая тема. Они сами по себе производительны, они провозглашают новый язык, новые отношения и неожиданные встречи между социальными и индивидуальными традициями. Городское достояние формируется из практики совместного использования, а не просто через юридическое признание блага или места в качестве общедоступных ресурсов, хотя это, конечно, необходимая и желаемая ступень.

Дворец Экс-Асило Филангьери в Неаполе — хороший пример того, как риторика социальной функции собственности используется для деконструкции двойственности понимания общего, в отличие от частной собственности. После трех лет обсуждений и экспериментов в общине была разработана Декларация о гражданском и коллективном использовании Асило. Асило – охраняемый памятник культуры, но здание в итоге было заброшено.

Дворец был зарегистрирован в административном порядке городом Неаполем, и местная община, для которой здание является достоянием, является неформальным сообществом "нематериальных рабочих". Его размещение строго ориентировано на доступность, коллективное использование и управление с широким количеством участников так, чтобы городское достояние не возвращалось в пределы принадлежности конкретной общины или не оказалось затянутым во владение тех, кто управляет, и тех, кто извлекает пользу. Таким образом, общедоступные ресурсы становятся нестатической сущностью: это скорее глагол, определяющий способ управления и доступа, чем место или актив.

Комиссия «Родота» (Rodotà Ministerial Commission) в Италии имеет решающий голос в определении общедоступных ресурсов как «товары, которые являются выражением функциональной полезности в осуществлении основных прав и свободного развития личности». Комиссия министров «Родота», которая с 2007 по 2008 год была обвинена в разработке нового законодательства о государственной собственности, первой предложила юридическое определение «общедоступных ресурсов». Комиссия включила в список природные ресурсы, включая воздух, реки, озера, леса, фауну, районы сохранения природных ресурсов и культурные блага – одним словом, все то, что не должно попасть на рынок и должно оставаться доступным для всех.

«Родота» ясно дает понять, что важно не то, кто имеет право собственности, а кто участвует в управлении и получает доступ к ресурсам, и то, как заинтересованные стороны участвуют в принятии важных решений, которые влияют на их распределение. Эти ресурсы незаменимы для рынка, они являются инструментом продвижения прав граждан и принадлежат всем. Поэтому проводится важное различие между присвоением государственного пространства и доступом к использованию, при этом приоритет отдается последнему. Законодательных мер по этому вопросу не последовало, однако, тем не менее, этот законопроект в значительной степени обсуждается и в Италии.

Тема общедоступных ресурсов касается не только необходимой реструктуризации имущественных прав. В нем также ставятся под сомнение договорные отношения и обязательства между субъектами по вопросам реализации некоторых общих интересов. Появилась практика, которая переосмысливает социальные институты очень оригинальным способом, ранее неизвестным. Городское достояние — это неоднородные (непредопределенные, но органично созданные) общины, динамичные социальные институты, целью которых является расширение гражданственного использования, а не ограничение их до пределов тех или иных земель или кровных общин. Городское достояние – это накопления, которые передаются нам, и процессы, в которых мы участвуем непосредственно и продуктивно как жители. Мы одновременно и заинтересованная сторона, и поручитель.

В городах мы можем наблюдать, что отношения к общественным местам являются круговыми и взаимными: место, такое как театр или сад, определяется теми, кто начинает считать его своим и заботится о нем с помощью дополнительных практик, и наоборот. Эта взаимность не содержится в избранном закрытом сообществе. Эта динамика открытости и изменчивости является одним из основных факторов в конкретных экспериментах, относящихся к общедоступным ресурсам. Несколько муниципальных уставов по общедоступным ресурсам включали статьи, которые поощряют создание учреждений (фондов, а также таких организаций, как «Общинный земельный фонд» (Community Land Trust) для управления общинного жилья), которые имеют общие цели, и бенефициаров третьих сторон, которые не включают тех, кто первоначально согласился на их создание. Это скорее море различных инициатив, чем земля под закреплённым правом собственности.

На проекте от Комиссии «Родота» началось обсуждение на тему общедоступных ресурсов. С поры необычайного успеха референдума о приватизации воды в 2011 году появились новые примеры «совместного использования» (26 миллионов поданных голосов). Концепт городского достояния (т.е. городских благ и общественных мест, таких как дороги, сады, театры, кинотеатры, библиотеки и т. д., которые составляют основные ресурсы для жителей города) был интегрирован в правовой кодекс Италии через постановление, которое принял город Болонья, и через несколько решений, принятых Неаполем. С тех пор, более однородная хартия городского достояния была распространена в Италии и способствовала этому компания Labsus. Хартия посвящена «гражданско-административному сотрудничеству в области обслуживания и регенерации городских общих благ».

Эти правила распространяются на материальные, нематериальные и цифровые товары, принадлежащие государственному сектору. Некоторые из этих правил даже продвигаются: поддержание и участие в регенерации товаров «гражданами и администрацией, через участие и совещательные процедуры, обеспечением индивидуального и коллективного благополучия, действуя в соответствии, [...] чтобы разделить с администрацией ответственность за техническое обслуживание и реконструкцию в целях улучшения коллективного использования». Последнее слово остается за государственными органами, которые имеют право в одностороннем порядке исключать из установленного перечня определенные товары. Но даже неформальные коллективы могут представить рекомендации, признавая общую ценность товара и предлагая возможность позаботиться о его сохранности.

«Пакты о сотрудничестве» регулируют деятельность, которую «активные граждане» развивают совместно с правительством, сохраняющем свою роль в отборе и координации. Граждан просят вмешаться непосредственно в тех случаях, когда местные учреждения не в состоянии предоставлять городские услуги из-за бюджетных ограничений или риска непогашения. Философия этих относительно новых правил проведения процедур основана скорее на нисходящей интерпретации субсидиарности, чем на горизонтальном ее понимании. Полномочия делегируются местным и гражданским учреждениям с целью возложить на граждан большую практическую ответственность, не ставя под сомнение традиционные механизмы власти и иерархии распределения решений.

Эти правила процедурной модели постепенно принимаются несколькими городами с различными модификациями (77 муниципалитетов уже приняли аналогичные механизмы, а значительное число из них в настоящее время их обсуждает). Правила процедуры Кьери (Турин) значительно отклоняются от идеи «участия в управлении и поддержании общих благ». В этом случае текст защищает более эгалитарные отношения между учреждениями и гражданами с целью облегчения участия в управлении, а не только в содержании. Термин «активный гражданин» заменяется на «автономный субъект» или «гражданское сообщество».

Модель «управления городским достоянием», согласуемая между местными властями и горожанами, также распространяется через законодательные меры – закон под названием Sblocca Italia. Он предоставляет управление благами гражданам, которые привержены обеспечению его использования в соответствии с общими интересами. При этом предлагаются налоговые льготы. Особенно интересным аспектом является включение положений о планах граждан по повторному использованию или восстановлению помещений, а не только обслуживанию. Перспектива списания задолженности может создать вводящее в заблуждение впечатление, что участие в общем достоянии — это обмен, следствие налоговой задолженности, но это далеко не так, и даже диаметрально противоположно идее эмансипации, которая лежит в основе повторной реституции собственности общин.

Применение правил процедуры, которые уже были опробованы в итальянских городах таким образом, чтобы концентрироваться на культуре управления, не означает непосредственно реальной децентрализации или релятивизации государственных полномочий исключительно в итальянском контексте. Поскольку в Италии, наряду с государством, именно местные власти являются воплощением централизованных традиционных институтов. Если принцип субсидиарности ввести при ограниченных ресурсах, без дополнительных полномочий по принятию решений или возможности передавать дела в суды, это создаст ситуацию большой асимметрии в плане разделения полномочий. Поэтому важно создать правильные инструменты для укрепления роли тех, кто реально участвует в управлении городским достоянием, и поставить их в центр принятия решений. Конечный результат того, к чему придет городское достояние, зависит от политической воли местных властей, а также от способности городских заинтересованных сторон сознательно, здраво и прагматично их использовать.

Общие районы развивались в тесном контакте с аналогичными международными сетями экспериментов в этой области. С самого начала и в течение последних 20 лет, по сути, это было подпольное движение экологических и антиглобалистских инициатив. Общедоступные ресурсы не могут рассматриваться как исключительно внутреннее явление. Европейские и политические деятели сегодня должны сосредоточить свою работу на поддержке обмена передовыми практиками и ноу-хау в «совместном использовании», способствующие «переводам» и «объединенным обществам».
«Перевод», в этом случае, не будет сделан нейтральной третьей стороной (переводчиком). Скорее, это должен быть процесс, движимый коалициями заинтересованных сторон, которые понимают тактический потенциал использования проверенных и протестированных моделей, которые в некоторых случаях уже были приняты самыми смелыми институтами. Чтоб это работало, потребуется динамика объединенных обществ с налаженным взаимообменом информацией среди тех, кто уже протестировал модель, чтобы убедиться, что все чувствуют себя уполномоченными участниками процесса.

Это устойчивая отправная точка для того, чтобы вновь встать на путь к Европе общего достояния; Европе, способной осуществить переход к использованию модели управления и руководства, которая является устойчивой альтернативой, основанной на участии, и которая укрепляет социальное воображение, уже работающее в области плюрализма по вопросу общедоступных ресурсов.
Конечно, необходимо непрерывно отстаивать гарантии, необходимые для предотвращения риска подрыва процесса путем создания чисто формальных процедур, которые не гарантируют крайне важную переоценку существующих сегодня моделей принятия решений и разделения власти, а также доступ к ресурсам и правам.