История восьмая
КАК ПОСТРОИТЬ ДОБРЫЙ ДВОР
Активист Иван (имя изменено по просьбе героя) несколько лет назад защитил березовую рощу в своем дворе. И даже добился с соседям установки мемориала павшим солдатам Великой Отечественной. А теперь его называют «фашистом». Но Иван не унывает, и знает, что его дед гордился бы им.
История восьмая
КАК ПОСТРОИТЬ ДОБРЫЙ ДВОР
Активист Иван (имя изменено по просьбе героя) несколько лет назад защитил березовую рощу в своем дворе. И даже добился с соседям установки мемориала павшим солдатам Великой Отечественной. А теперь его называют «фашистом». Но Иван не унывает, и знает, что его дед гордился бы им.
История восьмая
КАК ПОСТРОИТЬ ДОБРЫЙ ДВОР
Активист Иван (имя изменено по просьбе героя) несколько лет назад защитил березовую рощу в своем дворе. И даже добился с соседям установки мемориала павшим солдатам Великой Отечественной. А теперь его называют «фашистом». Но Иван не унывает, и знает, что его дед гордился бы им.
История Ивана началась несколько лет назад, когда во дворе, где он живет с семьей, решили построить офис и вырубить часть зелёной территории для парковки. Вырубить берёзы, которые Иван помнил с детства, между которыми с играл в футбол с соседскими ребятами.
Спасти зелёную зону тогда помогли соседи и… павшие солдаты. Оказалось, что на месте двора раньше была целая роща, в которой было захоронение времен Второй мировой войны. Что стало с останками, Ивану не известно, но в начале 2000-х во дворе еще лежали старые мемориальные плиты.
В итоге с помощью местной администрации сквер во дворе стал мемориальным. Дворовые активисты сбросились на валуны, из которых сделали памятник павшим. Вместо вырубки двор получил еще с десяток новых саженцев.
А началом августовских событий сквер превратился в место встречи соседей.
Спасти зелёную зону тогда помогли соседи и… павшие солдаты. Оказалось, что на месте двора раньше была целая роща, в которой было захоронение времен Второй мировой войны. Что стало с останками, Ивану не известно, но в начале 2000-х во дворе еще лежали старые мемориальные плиты.
В итоге с помощью местной администрации сквер во дворе стал мемориальным. Дворовые активисты сбросились на валуны, из которых сделали памятник павшим. Вместо вырубки двор получил еще с десяток новых саженцев.
А началом августовских событий сквер превратился в место встречи соседей.
«Здесь проводились чаепития, детские праздники, на постоянной основе по вечерам показывали детям мультфильмы. Экраны вешали прямо между деревьев», - вспоминает Иван.
На такие праздники собирались до пятидесяти человек. Это немало, но и не много, говорит наш собеседник. Главная причина – «сложно раскачать людей».
«Раньше, если люди и собирались, то по конкретному вопросу, проблеме, которой нужно было противостоять – той же стройке недо-офиса, уничтожению зеленой дворовой зоны, то с августом все наши встречи ушли в плоскость добра. Мы стали строить добрый двор на принципах добрососедства», - говорит Иван.
После конца рабочего дня люди собирались вместе, чтобы попить чаю, обсудить, поговорить насущные проблемы.
«На праздники собирались очень разные люди – служащие, заводчане, мамы в декрете. Кто бы раньше мог подумать, какие активные у нас девушки и женщины! Там, где мужчины готовы были сдаться, женщины тянут и тянут», - говорит Иван.
Иван родился и вырос в этом же районе, ходил в соседнюю школу, помнит, как кроме нескольких соседних домов рядом был частный сектор, бараки.
«Мы выходили из подъездов – Дима, Вася, Петя – и вместе шли в школу. У нас была общность, мы знали один одного, после школы проводили время во дворах, играли в футбол, воротами были вот эти березы», - вспоминает Иван.
Сейчас – все иначе. В школу привозят детей из коттеджных поселков, местные – разбрелись по другим местам. Во дворе встречаются разве что маленькие дети и мамы в декрете.
На такие праздники собирались до пятидесяти человек. Это немало, но и не много, говорит наш собеседник. Главная причина – «сложно раскачать людей».
«Раньше, если люди и собирались, то по конкретному вопросу, проблеме, которой нужно было противостоять – той же стройке недо-офиса, уничтожению зеленой дворовой зоны, то с августом все наши встречи ушли в плоскость добра. Мы стали строить добрый двор на принципах добрососедства», - говорит Иван.
После конца рабочего дня люди собирались вместе, чтобы попить чаю, обсудить, поговорить насущные проблемы.
«На праздники собирались очень разные люди – служащие, заводчане, мамы в декрете. Кто бы раньше мог подумать, какие активные у нас девушки и женщины! Там, где мужчины готовы были сдаться, женщины тянут и тянут», - говорит Иван.
Иван родился и вырос в этом же районе, ходил в соседнюю школу, помнит, как кроме нескольких соседних домов рядом был частный сектор, бараки.
«Мы выходили из подъездов – Дима, Вася, Петя – и вместе шли в школу. У нас была общность, мы знали один одного, после школы проводили время во дворах, играли в футбол, воротами были вот эти березы», - вспоминает Иван.
Сейчас – все иначе. В школу привозят детей из коттеджных поселков, местные – разбрелись по другим местам. Во дворе встречаются разве что маленькие дети и мамы в декрете.
«Сегодня многие спрашивают друг друга, что дальше, как дальше… Людям нужна надежда, они изменились, стали другими, и им понравились эти перемены. Люди научились отдавать, видеть в друг друге человека, которому ты можешь помочь, и делаешь это с радостью»
Но сегодня ситуация изменилась. Иван признается: давление на дворы сделало свое дело. Сегодня многие соседи убрали из окон даже малейшие упоминания о своей позиции, нет ни сердечек, ни флагов, ни белых листов.
Но двор все еще полнится тайными знаками: то кормушка с красным сердцем на дереве, то – наклейка с орнаментом на лавке, то буквы «БТ» на мусорном баке.
Да и соседи при встрече особенно крепко пожимают друг другу руки и уверенно смотрят один одному в глаза.
Но сегодня ситуация изменилась. Иван признается: давление на дворы сделало свое дело. Сегодня многие соседи убрали из окон даже малейшие упоминания о своей позиции, нет ни сердечек, ни флагов, ни белых листов.
Но двор все еще полнится тайными знаками: то кормушка с красным сердцем на дереве, то – наклейка с орнаментом на лавке, то буквы «БТ» на мусорном баке.
Да и соседи при встрече особенно крепко пожимают друг другу руки и уверенно смотрят один одному в глаза.
«Признаться, страх в каждом из нас есть, но важно с ним справляться, справимся – будет надежда на здоровое будущее», - уверен Иван.
По его мнению, сегодня есть риск, что люди опять разбредутся по своим домам, вернутся к одиночеству и раздраю, скатятся в традиционное беларусское «моя хата с краю».
«Этого нельзя допускать, это – принципиальная борьба для меня, я хочу поменять свое будущее, - говорит Иван. – Нам всем нужно общаться, нужно черпать надежду в этом общении. Злости в нас и без этого хватает, важно давать друг другу радость и надежду».
При этом соседский чат – все еще в деле. В нем – и дружеское общение, и решение банальных бытовых вопросов, с которыми раньше каждая семья справлялась самостоятельно. А сейчас стоит кинуть клич и любая проблема – не проблема.
Сегодня сосед, с которым раньше отстаивали сквер, считает Ивана – фашистом. Сработала госпропаганда. По его мнению, дед Ивана не одобрил бы его нынешней активности. У Ивана другое мнение: он уверен, что дед понял бы его. В конце концов, он воевал за свободу...
По его мнению, сегодня есть риск, что люди опять разбредутся по своим домам, вернутся к одиночеству и раздраю, скатятся в традиционное беларусское «моя хата с краю».
«Этого нельзя допускать, это – принципиальная борьба для меня, я хочу поменять свое будущее, - говорит Иван. – Нам всем нужно общаться, нужно черпать надежду в этом общении. Злости в нас и без этого хватает, важно давать друг другу радость и надежду».
При этом соседский чат – все еще в деле. В нем – и дружеское общение, и решение банальных бытовых вопросов, с которыми раньше каждая семья справлялась самостоятельно. А сейчас стоит кинуть клич и любая проблема – не проблема.
Сегодня сосед, с которым раньше отстаивали сквер, считает Ивана – фашистом. Сработала госпропаганда. По его мнению, дед Ивана не одобрил бы его нынешней активности. У Ивана другое мнение: он уверен, что дед понял бы его. В конце концов, он воевал за свободу...
