Зелёная сделка. Специальный проект Зелёного портала
МИХАИЛ ЮЛКИН: «МЫ ЦЕПЛЯЕМСЯ ЗА СОЛОМИНКУ, НАДЕЯСЬ, ЧТО ЕВРОПЕЙЦЫ ПЕРЕДУМАЮТ.
НО ЭТО ПУСТОЕ»
Всё ближе час, когда станет известен механизм введения и уплаты «углеродного налога» на импорт и определятся его плательщики. Сегодня водород становится главным кандидатом на замену ископаемым видам топлива в транспортной сфере, а возобновляемые источники энергии укрепляют свои позиции в энергосистемах разных стран. Продолжаем выяснять, как обстоят дела с переходом к «зелёной» экономике в соседних с Беларусью странах.
МИХАИЛ ЮЛКИН: «МЫ ЦЕПЛЯЕМСЯ ЗА СОЛОМИНКУ, НАДЕЯСЬ, ЧТО ЕВРОПЕЙЦЫ ПЕРЕДУМАЮТ. НО ЭТО ПУСТОЕ»
Всё ближе час, когда станет известен механизм введения и уплаты «углеродного налога» на импорт и определятся его плательщики. Сегодня водород становится главным кандидатом на замену ископаемым видам топлива в транспортной сфере, а возобновляемые источники энергии укрепляют свои позиции в энергосистемах разных стран. Продолжаем выяснять, как обстоят дела с переходом к «зелёной» экономике в соседних с Беларусью странах.
Задача ускоренного озеленения экономики и её декарбонизации не новая, отметил основатель и Генеральный директор компании «КарбонЛаб», эксперт Международного центра устойчивого энергетического развития под эгидой ЮНЕСКО Михаил Юлкин.
В 2015 году она стала одной из основных целей Парижского соглашения по климату, к которому присоединилось уже 190 стран, включая все страны ЕС, США, Китай, Индию, Россию и Беларусь.
– Соглашение устанавливает пределы допустимого антропогенного воздействия на климат, ограничивая вызванный этим воздействием рост средней температуры, и предусматривает сокращение нетто–выбросов парниковых газов (ПГ) до нуля во второй половине века. Причем это требование касается всех стран – как развитых, так и развивающихся, – уточняет российский эксперт.
«ЗЕЛЁНАЯ СДЕЛКА» ЕС: КОГДА И ДЛЯ ЧЕГО?
– Скорость, с которой европейцы решили идти к климатической нейтральности, т.е. к обнулению нетто-выбросов ПГ, – это то новое, что привнёс Зелёный курс. Если в Парижском соглашении крайний срок достижения цели уклончиво определен как «вторая половина века», то Зеленый курс предполагает выход в ноль уже к 2050 году, – комментирует эксперт. – Это челлендж не только для них самих, но и для нас. Почему? Прежде всего, потому что мы поставляем в мир ископаемое органическое топливо уголь, нефть, природный газ – всё то, что служит главным источником антропогенных выбросов ПГ и от чего европейцы намерены уйти к 2050 году или раньше.
Другая проблема, по мнению Михаила Юлкина, состоит в том, что лидерами экономики России являются компании, работающие в так называемых базовых отраслях, которые сформировались и заняли командные высоты в середине прошлого века – горнодобывающая, угольная, нефтегазовая, металлургическая.
Эти отрасли характеризуются высокой энерго- и ресурсоемкостью, а значит, и немалыми удельными выбросами ПГ, что определяет высокий уровень выбросов в экономике (в расчете на 1 долл. ВВП). Для XXI века это анахронизм. Мало того, потенциал повышения эффективности и снижения выбросов ПГ в этих отраслях уже в значительной мере исчерпан.
По крайней мере, в рамках существующих технологий. Значит, требуется коренная модернизация этих отраслей с внедрением новых, прорывных (disruptive) технологий, в том числе водородных, которых зачастую еще нет и для развития которых у нас нет своих заделов.
Между тем Зелёный курс ЕС предусматривает глубокую декарбонизацию этих отраслей и вводит жесткие стандарты на выбросы ПГ по всей производственной технологической цепочке.
Пока никто в России не знает, что с этим делать и как на эти вызовы адекватно ответить, читает российский эксперт. Ситуация в Беларуси очень похожа. В экономическом сообществе создаётся огромное напряжение, потому как завтра структура спроса европейской декарбонизированной экономики будет совсем не такой, как сегодня. И нашим странам пока нечего ей предложить.
– Мы очень гордились тем, что являемся мировой энергетической державой. Но теперь спрос сместился на другие энергоносители – «зелёные». Голубое топливо (природный газ) все еще востребовано, но на первое место все более явственно выходит «зелёный», на худой конец – «голубой», водород, – рассказывает Михаил Юлкин. – Нужны возобновляемые источники энергии. Нужно встроиться в низкоуглеродный уклад будущей европейской экономики. И с этим у нас пока проблемы. Отношение к Зелёному курсу выражается иногда странным образом, через какое-то злорадство: вот, мол, сейчас в Европе холодно, все замерзнут и поймут, что Зелёный курс – это полная ерунда, что нет ничего лучше и надежнее доброго старого угля и российского природного газа.
Мы цепляемся за соломинку, надеясь, что европейцы передумают. Но это пустое. По большому счету, передумать нужно нам, а не им. Потому что климатический кризис никуда не делся и действовать нужно быстро, чтобы избежать катастрофического развития событий. Зеленый курс ровно это имеет в виду и из этого исходит. А мы все еще сомневаемся и пытаемся торговаться с физикой, а заодно и с ЕС. Хотя торг в данном случае неуместен.
В 2015 году она стала одной из основных целей Парижского соглашения по климату, к которому присоединилось уже 190 стран, включая все страны ЕС, США, Китай, Индию, Россию и Беларусь.
– Соглашение устанавливает пределы допустимого антропогенного воздействия на климат, ограничивая вызванный этим воздействием рост средней температуры, и предусматривает сокращение нетто–выбросов парниковых газов (ПГ) до нуля во второй половине века. Причем это требование касается всех стран – как развитых, так и развивающихся, – уточняет российский эксперт.
«ЗЕЛЁНАЯ СДЕЛКА» ЕС: КОГДА И ДЛЯ ЧЕГО?
– Скорость, с которой европейцы решили идти к климатической нейтральности, т.е. к обнулению нетто-выбросов ПГ, – это то новое, что привнёс Зелёный курс. Если в Парижском соглашении крайний срок достижения цели уклончиво определен как «вторая половина века», то Зеленый курс предполагает выход в ноль уже к 2050 году, – комментирует эксперт. – Это челлендж не только для них самих, но и для нас. Почему? Прежде всего, потому что мы поставляем в мир ископаемое органическое топливо уголь, нефть, природный газ – всё то, что служит главным источником антропогенных выбросов ПГ и от чего европейцы намерены уйти к 2050 году или раньше.
Другая проблема, по мнению Михаила Юлкина, состоит в том, что лидерами экономики России являются компании, работающие в так называемых базовых отраслях, которые сформировались и заняли командные высоты в середине прошлого века – горнодобывающая, угольная, нефтегазовая, металлургическая.
Эти отрасли характеризуются высокой энерго- и ресурсоемкостью, а значит, и немалыми удельными выбросами ПГ, что определяет высокий уровень выбросов в экономике (в расчете на 1 долл. ВВП). Для XXI века это анахронизм. Мало того, потенциал повышения эффективности и снижения выбросов ПГ в этих отраслях уже в значительной мере исчерпан.
По крайней мере, в рамках существующих технологий. Значит, требуется коренная модернизация этих отраслей с внедрением новых, прорывных (disruptive) технологий, в том числе водородных, которых зачастую еще нет и для развития которых у нас нет своих заделов.
Между тем Зелёный курс ЕС предусматривает глубокую декарбонизацию этих отраслей и вводит жесткие стандарты на выбросы ПГ по всей производственной технологической цепочке.
Пока никто в России не знает, что с этим делать и как на эти вызовы адекватно ответить, читает российский эксперт. Ситуация в Беларуси очень похожа. В экономическом сообществе создаётся огромное напряжение, потому как завтра структура спроса европейской декарбонизированной экономики будет совсем не такой, как сегодня. И нашим странам пока нечего ей предложить.
– Мы очень гордились тем, что являемся мировой энергетической державой. Но теперь спрос сместился на другие энергоносители – «зелёные». Голубое топливо (природный газ) все еще востребовано, но на первое место все более явственно выходит «зелёный», на худой конец – «голубой», водород, – рассказывает Михаил Юлкин. – Нужны возобновляемые источники энергии. Нужно встроиться в низкоуглеродный уклад будущей европейской экономики. И с этим у нас пока проблемы. Отношение к Зелёному курсу выражается иногда странным образом, через какое-то злорадство: вот, мол, сейчас в Европе холодно, все замерзнут и поймут, что Зелёный курс – это полная ерунда, что нет ничего лучше и надежнее доброго старого угля и российского природного газа.
Мы цепляемся за соломинку, надеясь, что европейцы передумают. Но это пустое. По большому счету, передумать нужно нам, а не им. Потому что климатический кризис никуда не делся и действовать нужно быстро, чтобы избежать катастрофического развития событий. Зеленый курс ровно это имеет в виду и из этого исходит. А мы все еще сомневаемся и пытаемся торговаться с физикой, а заодно и с ЕС. Хотя торг в данном случае неуместен.
И ВСЕ-ТАКИ, ДЛЯ КОГО В РОССИИ ВАЖЕН ЕВРОПЕЙСКИЙ ЗЕЛЁНЫЙ КУРС?
– Хороший вопрос. Всем тем, кто думает на три шага вперед. Тем, кто, условно, сидит на трубе и делает бизнес на ископаемом топливе, Green Deal не нужен. Более того, он и вреден. А тем, кто думает на три шага вперед, кто понимает, что ресурсная экономика не вечна и не эффективна, что она не создает экономического богатства, а уничтожает природные ресурсы и негативно влияет на окружающую природную среду и климат, делая их непригодными для человека, тем, кто готов разрабатывать и создавать новые экономические блага, производство и потребление которых не имеет негативных побочных эффектов или значительно уменьшает их, – тем это не просто нужно, а жизненно необходимо.
Почему? Потому что для этого требуется другая экономика – экономика распределенного капитала. А что это такое? Это человеческий капитал: наши головы, наши умения. Именно ставка на человека могла бы стать локомотивом экономического развития и повышения благосостояния.
В то время как ставка на развитие полезных ископаемых уже не дает такого эффекта. Время природно-ресурсной ренты прошло. Мы сегодня тратим на поддержку добывающих отраслей едва ли не больше, чем получаем от них. В этом нет экономического смысла.
– Вместо того, чтобы последовать примеру Норвегии и формировать многомиллиардные фонды на нефти, использовать их в качестве своеобразного резерва, обеспечивающего развитие страны (увеличение благосостояния населения, пополнение пенсионного фонда), мы утверждаем огромное количество льгот на освоение никому не нужных месторождений в Арктике, – продолжает эксперт. – Поэтому правильная идея – делать ставку на людей, на человеческий капитал, а не на природные ресурсы. Природно-ресурсная экономика исчерпала потенциал своего роста лет 10 тому назад. Если не больше. Она не даёт возможности развиваться. Не может так быть, что Европа и весь мир идут по пути декарбонизации, а Россия – по пути освоения новых месторождений ископаемого топлива. Так не бывает. Вместо того, чтобы вкладывать огромные средства в новый проект Роснефти «Восток Ойл», нужно думать, как поднимать образование, укреплять авторитет Академии наук, финансировать НИОКР (научно–исследовательские и опытно–конструкторские работы).
СМОЖЕТ ЛИ РОССИЯ С ТАКИМ ПОДХОДОМ К «ЗЕЛЕНОЙ» ЭКОНОМИКЕ ВЛИТЬСЯ В ЭТОТ МИРОВОЙ ТРЕНД?
– Другого пути нет. Если мы будем и дальше тянуть, ведя бизнес по старинке и стремясь любой ценой сохранить статус-кво, то мы растеряем все потенциальные возможности, которые для нас открывает глобальная декарбонизация и европейский Зеленый курс. Если мы перестанем упираться и укажем базовым отраслям место в арьергарде, а не в авангарде экономического развития, то у нас появится хотя бы какой-то шанс занять те новые ниши, которые формируются в мировом экономическом пространстве, в том числе и в отношениях с ЕС, – рассуждает Михаил Юлкин. – Европе нужно много «зеленого» водорода, и она сама его столько не произведет. Мы могли бы ей помочь. Производство «зеленого» водорода технологически сложно и наукоемко, требует новых технологий, развития ВИЭ, систем хранения и транспортировки энергии и много другого. А мы пока, к сожалению, недостаточно всему этому уделяем внимания.
И боюсь, что кто-нибудь, например, наши конкуренты с юга, где активно используется солнечная энергия, смогут дать европейцам то, чего им не хватает. Тогда мы окажемся последними в очереди, а очень бы не хотелось. Особенно учитывая, что у нас есть давние, исторически сложившиеся партнерские отношения с крупнейшими экономиками Евросоюза, например, с Германией.
С учетом этого мы могли бы быть в этом ряду первыми. Но для этого нужно предлагать решения и действовать, а не ждать, что нас позовут. Под лежачий камень вода не течет.
БОРЬБА С ИЗМЕНЕНИЕМ КЛИМАТА И ЗЕЛЁНЫЙ КУРС ЕС: ЧТО МОЖЕМ СДЕЛАТЬ?
– Хорошо известно, что Евросоюз – это четвертый по объему эмитент парниковых газов. Россия – пятый, – комментирует эксперт. – Если мы объединим усилия вокруг Зеленого курса, то это приведет к декарбонизации как экономики ЕС, так и экономики России. Вместе сокращая выбросы ПГ и развивая альтернативные низкоуглеродные производства и сектора, мы могли бы сделать гораздо больше. А сегодня, без этой координации получается по принципу «кто в лес, а кто по дрова». Европейцы планируют в ближайшие 10 лет сократить выбросы ПГ на 40 % относительно текущего уровня за счет развития и повсеместного внедрения «зеленых» технологий, а мы ставим задачу на 40% увеличить выбросы ПГ за счет развития базовых отраслей с темпом 3% в год. Но так не бывает. С падением экспорта продукции базовых отраслей в ЕС никакого 3%-го роста ВВП быть не может в принципе.
Значит, надо признать, что рынок ушел в «зеленую» сторону и мы не можем оставаться в стороне, если хотим обеспечить экономический рост, достойный такой страны, как Россия. Поэтому закончу тем, с чего начал: мы обречены идти в ту сторону, куда идут Европа и весь мир. Вопрос только в том, как быстро мы догадаемся это сделать и какая роль в итоге будет отведена нам, когда мы повернемся в правильную сторону.
Вместе Евросоюз и Россия могут сделать гораздо больше для борьбы с изменением климата, чем поодиночке. Поэтому каждый шаг в этом направлении надо приветствовать, поскольку он приближает нас к желаемым целям, считает Михаил Юлкин.
– Хороший вопрос. Всем тем, кто думает на три шага вперед. Тем, кто, условно, сидит на трубе и делает бизнес на ископаемом топливе, Green Deal не нужен. Более того, он и вреден. А тем, кто думает на три шага вперед, кто понимает, что ресурсная экономика не вечна и не эффективна, что она не создает экономического богатства, а уничтожает природные ресурсы и негативно влияет на окружающую природную среду и климат, делая их непригодными для человека, тем, кто готов разрабатывать и создавать новые экономические блага, производство и потребление которых не имеет негативных побочных эффектов или значительно уменьшает их, – тем это не просто нужно, а жизненно необходимо.
Почему? Потому что для этого требуется другая экономика – экономика распределенного капитала. А что это такое? Это человеческий капитал: наши головы, наши умения. Именно ставка на человека могла бы стать локомотивом экономического развития и повышения благосостояния.
В то время как ставка на развитие полезных ископаемых уже не дает такого эффекта. Время природно-ресурсной ренты прошло. Мы сегодня тратим на поддержку добывающих отраслей едва ли не больше, чем получаем от них. В этом нет экономического смысла.
– Вместо того, чтобы последовать примеру Норвегии и формировать многомиллиардные фонды на нефти, использовать их в качестве своеобразного резерва, обеспечивающего развитие страны (увеличение благосостояния населения, пополнение пенсионного фонда), мы утверждаем огромное количество льгот на освоение никому не нужных месторождений в Арктике, – продолжает эксперт. – Поэтому правильная идея – делать ставку на людей, на человеческий капитал, а не на природные ресурсы. Природно-ресурсная экономика исчерпала потенциал своего роста лет 10 тому назад. Если не больше. Она не даёт возможности развиваться. Не может так быть, что Европа и весь мир идут по пути декарбонизации, а Россия – по пути освоения новых месторождений ископаемого топлива. Так не бывает. Вместо того, чтобы вкладывать огромные средства в новый проект Роснефти «Восток Ойл», нужно думать, как поднимать образование, укреплять авторитет Академии наук, финансировать НИОКР (научно–исследовательские и опытно–конструкторские работы).
СМОЖЕТ ЛИ РОССИЯ С ТАКИМ ПОДХОДОМ К «ЗЕЛЕНОЙ» ЭКОНОМИКЕ ВЛИТЬСЯ В ЭТОТ МИРОВОЙ ТРЕНД?
– Другого пути нет. Если мы будем и дальше тянуть, ведя бизнес по старинке и стремясь любой ценой сохранить статус-кво, то мы растеряем все потенциальные возможности, которые для нас открывает глобальная декарбонизация и европейский Зеленый курс. Если мы перестанем упираться и укажем базовым отраслям место в арьергарде, а не в авангарде экономического развития, то у нас появится хотя бы какой-то шанс занять те новые ниши, которые формируются в мировом экономическом пространстве, в том числе и в отношениях с ЕС, – рассуждает Михаил Юлкин. – Европе нужно много «зеленого» водорода, и она сама его столько не произведет. Мы могли бы ей помочь. Производство «зеленого» водорода технологически сложно и наукоемко, требует новых технологий, развития ВИЭ, систем хранения и транспортировки энергии и много другого. А мы пока, к сожалению, недостаточно всему этому уделяем внимания.
И боюсь, что кто-нибудь, например, наши конкуренты с юга, где активно используется солнечная энергия, смогут дать европейцам то, чего им не хватает. Тогда мы окажемся последними в очереди, а очень бы не хотелось. Особенно учитывая, что у нас есть давние, исторически сложившиеся партнерские отношения с крупнейшими экономиками Евросоюза, например, с Германией.
С учетом этого мы могли бы быть в этом ряду первыми. Но для этого нужно предлагать решения и действовать, а не ждать, что нас позовут. Под лежачий камень вода не течет.
БОРЬБА С ИЗМЕНЕНИЕМ КЛИМАТА И ЗЕЛЁНЫЙ КУРС ЕС: ЧТО МОЖЕМ СДЕЛАТЬ?
– Хорошо известно, что Евросоюз – это четвертый по объему эмитент парниковых газов. Россия – пятый, – комментирует эксперт. – Если мы объединим усилия вокруг Зеленого курса, то это приведет к декарбонизации как экономики ЕС, так и экономики России. Вместе сокращая выбросы ПГ и развивая альтернативные низкоуглеродные производства и сектора, мы могли бы сделать гораздо больше. А сегодня, без этой координации получается по принципу «кто в лес, а кто по дрова». Европейцы планируют в ближайшие 10 лет сократить выбросы ПГ на 40 % относительно текущего уровня за счет развития и повсеместного внедрения «зеленых» технологий, а мы ставим задачу на 40% увеличить выбросы ПГ за счет развития базовых отраслей с темпом 3% в год. Но так не бывает. С падением экспорта продукции базовых отраслей в ЕС никакого 3%-го роста ВВП быть не может в принципе.
Значит, надо признать, что рынок ушел в «зеленую» сторону и мы не можем оставаться в стороне, если хотим обеспечить экономический рост, достойный такой страны, как Россия. Поэтому закончу тем, с чего начал: мы обречены идти в ту сторону, куда идут Европа и весь мир. Вопрос только в том, как быстро мы догадаемся это сделать и какая роль в итоге будет отведена нам, когда мы повернемся в правильную сторону.
Вместе Евросоюз и Россия могут сделать гораздо больше для борьбы с изменением климата, чем поодиночке. Поэтому каждый шаг в этом направлении надо приветствовать, поскольку он приближает нас к желаемым целям, считает Михаил Юлкин.