Белые босоножки так никто и не забрал. Их купили явно в 90-е, как и другую одежду, которую оставили в домике по переулку Чижевских. Одноэтажный, кирпичный, с высыпающимся утеплителем и совершенно без крыши, он отселён и полуразрушен.

Летом у крыльца цвели кусты лиловых цветов. На краю участка – журавль газовой трубы, на бетонной крышке люка – чёрно-белый кот, который смотрит на меня, не даётся в руки и не уходит. Два смежных дома снесли буквально в конце лета, остальные выглядят жилыми. Мимо идут не очень любопытные прохожие.

Срубные дома площадью 16-25 м2 – такой была в XI-XVIII веках застройка населённого пункта, на месте которого расположен современный Минск. Три четверти домов домов Минска в середине XIX века были деревянными (и потому город часто горел).

При этом Минск получил Магдебургское право как город в начале XV века. Тогда же многие горожане возделывали землю.

Во второй половине XIX столетия Минск быстро рос: его население увеличилось с 11 тысяч в 1811 году до 91 тысячи в 1897-м. Количество зданий тоже росло: в 1860 году в Минске было около 2,1 тысячи зданий, а в 1904 уже 6,6.

Площадь города с 1861 по 1899 год выросла в десять раз, при этом Минск оставался в основном деревянным.

Кварталы деревянной застройки в конце XIX – начале XX века были застроены стихийно, с дорогами без мощения и часто – улицами без названий, как писала газета «Минское Русское слово» в 1912 году.

За ХХ век население Минска выросло чрезвычайно быстро. По мнению некоторых исследователей и архитекторов, это унесло многое из того городского, что успело прийти в минский образ жизни за прошедшие века.

В 1939 году в Минске жило около 239 тысяч человек, в 1959 – почти 510 тысяч. В 2018 – 1,8 миллиона. Население выросло за счёт уплотнения застройки и увеличения площади города, а новыми горожанами стали вчерашние жители небольших городов и близких и далёких деревень.

За это время Минск поглотил не одну деревню (и продолжает сегодня, в 2003 году деревня Кунцевщина вошла в состав города). Вошедшие в городскую черту деревни (например, Стиклево или Дражня) изменялись медленно. Во-первых, их жителям не надо было переезжать. А во-вторых, их изначально планировали к сносу и не давали разрешение на строительные улучшения.

Одновременно город строился на свободных пространствах. В 1923 году более 80% возводимой площади составляли индивидуальные дома, которые люди строили своими силами, не ожидая квартир от государства.

«Несмотря на огромный прирост городского населения в СССР в 1930 годы, жилищное строительство оставалось в небрежении», – пишет немецкая исследовательница Шейла Фитцпатрик в своей книге «Повседневный сталинизм».
Приезжих рабочих, которые получили минскую прописку, за недостатком жилья селили в бараках и общежитиях. Часть этих людей решалась строить свой дом.

В послевоенный период Минск в плановом порядке перестраивался – вероятно, в едином порыве построить новый мир на месте фрагментарно разрушенного старого. Он рос темпами, беспрецедентными для европейского градостроительства.

«Когда Минск начал застраиваться после войны, в основном здесь существовала именно усадебная застройка с небольшими неказистыми домами. Когда начиналась реализация генерального плана Минска, естественно, у всех была одна мечта – избавиться поскорее от остатков войны, убрать старое», – говорит в 2011 году директор УП «Минскградо».

В 50-х годах появилось больше многоэтажных домов.

«В первую очередь строили жилые дома вдоль главных улиц со стилем, известным ныне под кодовым названием «сталинский ампир». Тогда же появилась необычная, но, надо особо подчеркнуть, неплохая застройка: малоэтажная (в 2-3 этажа), с форматом внутригородских поселков.

Из сохранившихся это знаменитая Осмоловка, при заводах – поселок на Кошевого, по Партизанскому и возле кинотеатра «Комсомолец». Тогда же выдавали участки под индивидуальные дома в Северном поселке. То есть это было запланированное и, кстати, строго регулируемое по площади и облику жилье», – проводит различие между типами индивидуальных домов Полина Вардеванян.

После войны выделялись огромные территории под строительство усадебных домов под кредит, подтверждает немецкий исследователь Минска Томас Бон. В то время в качестве городского квартала появился, например, Сельхозпоселок.

Результат нравился не всем.

«Во время визита одного московского художника в 1963 году (возможно, речь идёт о главном художнике Москвы М.Ф.Ладуре) тот оскорблял белорусскую столицу, сказав, что «Минск как был деревней, так и остался», – пишет Томас Бон в книге «Минский феномен».

По его словам, в 60-х годах Минск стал самым быстрорастущим городом СССР.

Подробнее разобраться, что было в послевоенном Минске и чего не было, можно по фотосъемке 1964 года. На ней видны все массивы усадебной застройки, построенные после войны.

Они отличаются регулярной застройкой, а вошедшие в состав деревни – маленькие, домики расположены вдоль одной-двух улиц. Виден масштаб: усадебной застройки было не меньше, чем многоквартирной.

Но ситуация менялась. Уже генплан 1963 года пишет: «В целях наиболее эффективного использования городских территорий усадебная застройка в основном ядре города, начиная с 1960 прекращена и участки для этой цели отводятся только в пригородной зоне».

Многие из существующих сегодня индивидуальных домов Минска были построены именно до этих изменений в планировании города – в 50-60 годы. Некоторые сохранились с начала ХХ века, но почти не осталось тех, что старше, и на это были свои, весьма практические причины.

«В деревянных домах – они были распространены как времянки – нельзя было проводить разводку электрики в стенах, в таких домах плохо вписывались ванные и котельные с газовыми котлами.

Поэтому делались кирпичные пристройки, или дом весь обкладывали кирпичом снаружи. Капитальные постройки были больше по размеру, поэтому легко заменяли собой деревянные дома», – комментирует Полина Вардеванян.

Вопрос инфраструктуры решался централизованно: в 1961 году появилось первое в СССР производство панелей для многоэтажных домов. А уже в 1968 году в Минске – первая 9-этажка, и их становилось всё больше. Так Минск перестал быть малоэтажным..

Сейчас количество индивидуальных домов в Минске сокращается (об этом говорят данные УП «Минскградо»). Хотя предыдущий генплан 2010 года предусматривал рост Минска за пределы кольцевой и при этом снос на порядок большего количества частных домов.

Под снос идёт усадебная застройка в пределах кольцевой того типа, который проектировщики летом 2018 года условно отнесли к «деревенской». Его характерные черты проектировщики не выделяли, но отметили на одном из общественных обсуждений: это послевоенные индивидуальные дома. В этот тип попала и застройка предместий Минска вроде Грушевки.

Что об этом говорит действующий генплан?

Регламенты генплана 2016 года гласят: облик Минска должен становиться более «столичным», а качество городской среды должно повышаться, в том числе через более эффективное использование земель и переход на рыночные отношения.

«Самым неопределенным регламентом ГП в отношении частного сектора является тот, который предполагает пространственную смешанную застройку. На практике это выливается в «пломбирование» усадебных кварталов домами в 9, а то и 16 этажей», – поясняет Полина Вардеванян.

Одновременно появляются всё новые коттеджные дома, как правило, рядом с границей города, но формально – вне его. Таким образом, не исчезает индивидуальная застройка как таковая, но меняются её расположение, внешний вид и владельцы.

Индивидуальная застройка становится престижнее, как в 2011 году выразился директор УП «Минскградо». Сознательно или нет, но он вторит идеям градостроителя и барона Жоржа Османа: в XIX веке под его руководством центр Парижа перестроили, чтобы убрать оттуда трущобы и заменить их и их обитателей на нечто иное, более подходящее для столицы.