специальный проект Зелёного портала
Человейник мечты
Во что может превратиться «городское гетто», если за него возьмутся урбанисты и дизайнеры
Каменные джунгли, городское гетто, муравейник – так нелестно отзываются о Каменной горке – минском микрорайоне, известном симметричной застройкой, льготными квартирами для многодетных семей и нехваткой зелени.
Как улучшить имидж района и сделать его более удобным для жителей? Ответить на эти вопросы пытались участницы и участники летней школы Минской урбанистической платформы «Город как опыт». Десять дней «школьницы» и «школьники» работали с небольшой частью Каменной горки и придумывали, как сделать её лучше с помощью инструментов UX-дизайна.
Как улучшить имидж района и сделать его более удобным для жителей? Ответить на эти вопросы пытались участницы и участники летней школы Минской урбанистической платформы «Город как опыт». Десять дней «школьницы» и «школьники» работали с небольшой частью Каменной горки и придумывали, как сделать её лучше с помощью инструментов UX-дизайна.
Как правило, говоря про UX-дизайн, мы имеем в виду проектирование интерфейсов сайтов и приложений на основе исследования пользовательского опыта и поведения. Результат должен удовлетворять не разработчиков и экспертов, а непосредственных пользователей. Де-факто методы, используемые в UX-дизайне, могут применяться для разработки любого проекта – в том числе для создания комфортной городской среды.
Из сферы UX-дизайна градостроители могут перенять два важных подхода:
Из сферы UX-дизайна градостроители могут перенять два важных подхода:
Jobs to be done
работать в рамках теории Jobs to be done – теории о том, как люди принимают решения
Human oriented design
создавать Human oriented design (человекоориентированный дизайн)
Как люди принимают решения
Находясь в городском пространстве, мы каждый день ставим перед собой много разных задач: добраться из пункта А в пункт Б, выгулять собаку в безопасном пространстве недалеко от дома, припарковать машину в удобном месте, поставить куда-то сумки с покупками, пока ищем ключи возле входа в подъезд. И хотим как можно эффективнее решить их. Городская среда – это тот интерфейс, который делает для нас решение задач более или менее приятным.
Если этот интерфейс не помогает нам выполнить задачу и мешает добиться цели, мы начинаем искать лазейки: протаптываем тропинки на газонах, паркуемся на тротуарах, выгуливаем собак на детских площадках. Город, в свою очередь, начинает защищаться от наших вмешательств, и наше с ним взаимодействие постепенно превращается в войну.
Дворы обносят заборами, а на въезде ставят шлагбаумы, чтобы защитить пространство от «лишних» машин, на бордюрах устанавливают защиту от скейтеров, вдоль бордюров ставят сферы, не позволяющие парковать машины.
Если этот интерфейс не помогает нам выполнить задачу и мешает добиться цели, мы начинаем искать лазейки: протаптываем тропинки на газонах, паркуемся на тротуарах, выгуливаем собак на детских площадках. Город, в свою очередь, начинает защищаться от наших вмешательств, и наше с ним взаимодействие постепенно превращается в войну.
Дворы обносят заборами, а на въезде ставят шлагбаумы, чтобы защитить пространство от «лишних» машин, на бордюрах устанавливают защиту от скейтеров, вдоль бордюров ставят сферы, не позволяющие парковать машины.
Находясь в городском пространстве, мы каждый день ставим перед собой много разных задач: добраться из пункта А в пункт Б, выгулять собаку в безопасном пространстве недалеко от дома, припарковать машину в удобном месте, поставить куда-то сумки с покупками, пока ищем ключи возле входа в подъезд. И хотим как можно эффективнее решить их. Городская среда – это тот интерфейс, который делает для нас решение задач более или менее приятным..
Если этот интерфейс не помогает нам выполнить задачу и мешает добиться цели, мы начинаем искать лазейки: протаптываем тропинки на газонах, паркуемся на тротуарах, выгуливаем собак на детских площадках. Город, в свою очередь, начинает защищаться от наших вмешательств, и наше с ним взаимодействие постепенно превращается в войну.
Дворы обносят заборами, а на въезде ставят шлагбаумы, чтобы защитить пространство от «лишних» машин, на бордюрах устанавливают защиту от скейтеров, вдоль бордюров ставят сферы, не позволяющие парковать машины.
Если этот интерфейс не помогает нам выполнить задачу и мешает добиться цели, мы начинаем искать лазейки: протаптываем тропинки на газонах, паркуемся на тротуарах, выгуливаем собак на детских площадках. Город, в свою очередь, начинает защищаться от наших вмешательств, и наше с ним взаимодействие постепенно превращается в войну.
Дворы обносят заборами, а на въезде ставят шлагбаумы, чтобы защитить пространство от «лишних» машин, на бордюрах устанавливают защиту от скейтеров, вдоль бордюров ставят сферы, не позволяющие парковать машины.
Но каждая такая защитная мера говорит лишь об одном – об ошибках изначального проектирования. У нас, как у пользователей, просто есть задачи, которые нам надо выполнить, а город, как продукт проектирования, должен предоставлять нам наилучший способ, как это сделать. Грубо говоря, мы «нанимаем город на работу», чтобы он делал нас более счастливым – так выглядит урбанистика с точки зрения теории Jobs to be done.
Но каждая такая защитная мера говорит лишь об одном – об ошибках изначального проектирования. У нас, как у пользователей, просто есть задачи, которые нам надо выполнить, а город, как продукт проектирования, должен предоставлять нам наилучший способ, как это сделать. Грубо говоря, мы «нанимаем город на работу», чтобы он делал нас более счастливым – так выглядит урбанистика с точки зрения теории Jobs to be done.
Задача дизайнеров в таком случае – сделать пространство наиболее удобным для пользователей. Не более красивым и гармоничным по мнению чиновников от архитектуры, не более современным и прогрессивным с точки зрения урбанистов-путешественников, а просто более удобным для тех, кто пользуется им каждый день, решая задачи.
А если война продолжается, то это значит, что пользовательский опыт не накапливается и игнорируется. Что из этого получается? Да ничего хорошего: город людям неудобен, так что заботиться о нём (хотя бы на уровне своего двора) они не хотят, просто находиться на улице лишний раз они тоже не хотят, соответственно, и местные сообщества развиваться в таких условиях не могут.
А если война продолжается, то это значит, что пользовательский опыт не накапливается и игнорируется. Что из этого получается? Да ничего хорошего: город людям неудобен, так что заботиться о нём (хотя бы на уровне своего двора) они не хотят, просто находиться на улице лишний раз они тоже не хотят, соответственно, и местные сообщества развиваться в таких условиях не могут.
Человекоориентированный дизайн
Снова и снова всё завязано на пользователях и их желаниях, но в человекоориентированном дизайне взаимодействие пользователя и продукта – это не просто технический опыт, а более сложный и витиеватый механизм. Человек не просто ставит перед собой технические задачи, а в целом имеет разные желания и нуждается в том, чтобы ему или ей сопереживали, чтобы не отмахивались от сопутствующих пожеланий.
В идеале человекоориентированный дизайн выполняет все пожелания пользователей, но в реальности дизайнеры сталкиваются с такими банальными ограничениями, как нехватка бюджета.
И в теории Jobs to be done, и в человекоориентированном дизайне сами дизайнеры перестают быть великими творцами и становятся как бы обслуживающим персоналом, что может вызывать протест у консервативных творческих личностей (казалось бы, это должен быть оксюморон, но нет!).
В идеале человекоориентированный дизайн выполняет все пожелания пользователей, но в реальности дизайнеры сталкиваются с такими банальными ограничениями, как нехватка бюджета.
И в теории Jobs to be done, и в человекоориентированном дизайне сами дизайнеры перестают быть великими творцами и становятся как бы обслуживающим персоналом, что может вызывать протест у консервативных творческих личностей (казалось бы, это должен быть оксюморон, но нет!).
Как сделать идеальный проект?
НИКАК.
UX-дизайн не даёт универсальных образцов для подражания и не говорит, что делать всем и везде надо только так и никак иначе. Это сфера хаоса и непредсказуемых решений, потому что дизайнеры должны организовывать среду, основываясь не на своё чувство прекрасного, а на потребности пользователей. А так как потребности со временем меняются, то и проектные решения не могут быть вечными.
UX-дизайн не даёт универсальных образцов для подражания и не говорит, что делать всем и везде надо только так и никак иначе. Это сфера хаоса и непредсказуемых решений, потому что дизайнеры должны организовывать среду, основываясь не на своё чувство прекрасного, а на потребности пользователей. А так как потребности со временем меняются, то и проектные решения не могут быть вечными.
В общем, в UX-дизайне доработка проектов – абсолютно рутинный процесс, так что и переживаний по поводу ошибок изначального проекта оказывается не очень много. Что-то работает не так, как хотелось бы? Это не страшно, надо только понять, как именно «хотелось бы» и переделать. А потом переделывать снова и снова, потому что пользователи будут меняться и их запросы тоже будут становиться другими.
Идеальных проектов не бывает, а вот хороших – полно, но ни один из них не создавался с первого раза. И в городе может быть много ошибок проектирования, но, если найти подход, их можно быстро и безболезненно устранять. Но хотят ли архитекторы этим заниматься?
Идеальных проектов не бывает, а вот хороших – полно, но ни один из них не создавался с первого раза. И в городе может быть много ошибок проектирования, но, если найти подход, их можно быстро и безболезненно устранять. Но хотят ли архитекторы этим заниматься?
Что не так с нашими городами?
Безразличие и апатия.
Большая часть земель Минска находится в муниципальной собственности, и это катастрофически мешает решать возникающие проблемы. Люди не видят собственной связи с городским пространством, не воспринимают его как своё. Многие проблемы могли бы быть решены, если бы те же дворы принадлежали конкретным сообществам, а не были бы общими, что значит ничьими.
Но и в существующих условиях многое можно было бы улучшить, наладив обратную связь между владельцами и пользователями городской среды. В Минске сервис 115.бел в какой-то степени отображает нужды людей в обратной связи, но над его эффективностью ещё стоит долго работать.
Справедливости ради, пользователи тоже часто не способствуют решению проблем. Во-первых, даже у людей из одного сообщества часто не бывает консолидированного мнения, а их нужды и желания могут быть просто диаметрально противоположными, и удовлетворить все запросы одновременно не сможет ни одна дизайнерская команда в мире. Во-вторых, люди часто не доверяют собранным данным. Тут можно, конечно, долго спорить об истинных причинах такого скептицизма, но имеем мы то, что имеем: люди не верят статистике и данным опросов.
Справедливости ради, пользователи тоже часто не способствуют решению проблем. Во-первых, даже у людей из одного сообщества часто не бывает консолидированного мнения, а их нужды и желания могут быть просто диаметрально противоположными, и удовлетворить все запросы одновременно не сможет ни одна дизайнерская команда в мире. Во-вторых, люди часто не доверяют собранным данным. Тут можно, конечно, долго спорить об истинных причинах такого скептицизма, но имеем мы то, что имеем: люди не верят статистике и данным опросов.
Как работать со спальными районами
Спальные районы – это целый мир, живущий в соответствии с собственной внутренней логикой, часто непонятной окружающим. И этот мир всегда полон противоречий, которые в конце концов сводятся к спору о том, что нужнее двору – большая парковка или большая детская площадка. Всё остальное – нюансы, перейти к которым можно только тогда, когда решится главный вопрос: разметка или песочница.
Спальные районы – это целый мир, живущий в соответствии с собственной внутренней логикой, часто непонятной окружающим. И этот мир всегда полон противоречий, которые в конце концов сводятся к спору о том, что нужнее двору – большая парковка или большая детская площадка. Всё остальное – нюансы, перейти к которым можно только тогда, когда решится главный вопрос: разметка или песочница.
Впрочем, в этом вечном споре и видна проблема всех «спальников»: если люди не могут прийти к консенсусу по одному вопросу, они не готовы пытаться договариваться о чём-то ещё. Да и мечтать о чём-то большем они тоже не готовы – это работает как пирамида Маслоу: пока не удовлетворятся базовые потребности, мысль не сможет пойти в сторону более высокий материй.
И перед тем, как вносить какие угодно изменения в дизайн спального района, надо много работать с местными жителями – узнавать их потребности и рассказывать о том, какие у их пространства на самом деле есть возможности.
Но надо понимать, что даже длительная работа с местными жителями не уничтожит все противоречия. С одной стороны, жители спальных районов рады любым новым объектам, потому что обычно их дворы и пространства между ними – это транзитные зоны, где практически ничего нет. С другой стороны, если без подготовки местных жителей установить во вдорах арт-объекты, то результаты такого эксперимента могут неприятно удивить. Дизайнерам стоит учить людей взаимодействовать с некоторыми объектами до того, как они появятся в привычном спальном пространстве.
Но надо понимать, что даже длительная работа с местными жителями не уничтожит все противоречия. С одной стороны, жители спальных районов рады любым новым объектам, потому что обычно их дворы и пространства между ними – это транзитные зоны, где практически ничего нет. С другой стороны, если без подготовки местных жителей установить во вдорах арт-объекты, то результаты такого эксперимента могут неприятно удивить. Дизайнерам стоит учить людей взаимодействовать с некоторыми объектами до того, как они появятся в привычном спальном пространстве.
Работа в поле
Чтобы разработать какие-то планы и вообще понимать, с чем предстоит работать, участницы и участники школы пошли «в поле» – им надо было несколько раз пройти по кварталам, с которыми предстояло работать, и подмечать во время прогулки, что там вообще происходит. Для удобства они разбились на четыре группы: транспорт, сервис, предметная среда и люди.
Чтобы разработать какие-то планы и вообще понимать, с чем предстоит работать, участницы и участники школы пошли «в поле» – им надо было несколько раз пройти по кварталам, с которыми предстояло работать, и подмечать во время прогулки, что там вообще происходит. Для удобства они разбились на четыре группы: транспорт, сервис, предметная среда и люди.
Что получилось
Вот какой проект получился у одной из команд:
Вот какой проект получился у одной из команд:
Специальный проект Зелёного портала
Автор: Наста Захаревич
Редактор: Янина Мельникова
Аэросъемка и вёрстка: Антон Суряпин
Автор: Наста Захаревич
Редактор: Янина Мельникова
Аэросъемка и вёрстка: Антон Суряпин
Специальный проект Зелёного портала
Автор: Наста Захаревич
Редактор: Янина Мельникова
Аэросъемка и вёрстка: Антон Суряпин
Автор: Наста Захаревич
Редактор: Янина Мельникова
Аэросъемка и вёрстка: Антон Суряпин